Англ. Frederic Henry. Главный герой романа Э. Хемингуэя «Прощай, оружие!» (1929 г.), молодой американец, добровольный участник Первой мировой войны на европейском фронте, один из ярчайших образов в галерее людей «потерянного поколения».
Кэтрин говорит, что Фредерик «славный». Вероятно, это относится и к складу его характера, и к внешнему облику, но описания внешности героя-рассказчика в романе нет. Если учесть, что роман во многом автобиографичен, то можно легко «приписать» герою физические данные молодого Хемингуэя, а тот был одной из «икон» мужественности в 20 веке, правда, несколько позже.
Мы ничего не знаем о довоенной жизни героя и видим его уже уставшим, разочаровавшимся в происходящем. Теперь он циничный, изверившийся во всем человек — такова расплата за былую наивность. Однако нравственная основа его представлений о жизни все же не поколеблена. Добро есть добро, зло — это зло, и разница между ними очевидна. Вот почему он открыт любовному чувству, которое захватывает его. Кэтрин очень живо чувствует добрую основу его личности. Роман между ними — не приключение скучающей плоти, а попытка противопоставить сумасшедшему миру нечто светлое и гармоничное. Однако гармония, построенная на любви к женщине, рушится с ее смертью. Найдет ли герой Хемингуэя нравственную опору опять? Автор создал 47 вариантов концовки романа. Как видно, и для него будущее Фредерика Генри (во многом героя лирического) было неопределенным.
В основе романа — личные впечатления автора, добровольцем отправившегося в Европу на фронт Первой мировой войны. Собственно, европейская война была чужой для молодого американца Эрнеста Хемингуэя, которого и в родную армию из-за плохого зрения не хотели брать. Тем не менее, он отправился на итало-австрийский фронт, где угодил под огонь неприятеля и попал в госпиталь. Здесь из него вынули 26 осколков, при этом на теле Эрнеста было более двухсот ран. На память о подвиге (спасал как-никак раненого товарища) писатель получил от итальянского короля медаль и еще один вечный приз: алюминиевый протез вместо раздробленной коленной чашечки. «Я был большим дураком, когда отправился на ту войну. Я думал, что мы спортивная команда, а австрийцы — другая команда, участвующая в состязании», — заметил он в своей излюбленной стоически-иронической манере. Но там, на фронте, он нашел любовь и тему одного из главных своих романов. Кроме того, в Милане у Хемингуэя была любовная связь с медсестрой госпиталя, где он лежал. Таким образом, «Прощай, оружие!» полон автобиографических мотивов.
Странная она, эта война, описанная Хемингуэем. Именно — «позиционная». То есть, фронтовой рутины, скуки и грязи в ней гораздо больше, чем подвигов, опасностей и лишений. Непонятно, за что воюет герой книги американец Фредерик Генри. Его товарищи по оружию итальянцы верят, что после войны (впрочем, бессмысленной и для них) наступит мирная жизнь с ее радостями. А у Генри-то этих радостей на его пока мирной родине — и сейчас хоть отбавляй. Он американец, его страна еще не вступила в войну, но жажда новых впечатлений погнала его в Европу. Теперь Фредерик Генри — командир санитарной части в звании лейтенанта. Стиль автора передает главное состояние героя: тоску от бессмысленности происходящего. Среди скуки и серости военных будней возникает у героя роман с медсестрой из госпиталя Кэтрин Баркли. Волей случая (смертельно опасного, впрочем) Генри вынужден дезертировать. Он бежит с Кэтрин в нейтральную Швейцарию. Лично для Генри война закончилась — досрочно начались эти самые радости мирной жизни. Кэтрин ждет ребенка. Однако во время родов она умирает. Фредерик Генри погружается в душевную пустоту и отчаяние.
Роман 1929 года — это книга о любви. И это глубоко антивоенная книга — она против войны в принципе. И очень горькая, потому что, похоже, война так же неизбежна в человеческом обществе, как естественна для человека любовь. И она, война, кажется, навсегда калечит душу тех, кто ее хлебнул, хоть и спасся… Это роман о «потерянном поколении», но в первую очередь это очень лирический роман, в какой-то мере — роман-исповедь. «Рано или поздно тебя убьют. В этом можешь быть уверен. Сиди и жди, и тебя убьют». Эти мысли Фредерика Генри выражают сознание человека, отравленного «чужой войной». Они становятся основой стоицизма, в котором сам Хемингуэй замкнулся на всю жизнь — порой не без позы и с некоторыми потерями для себя.
«После вашего отъезда мы только и знаем, что отмороженные конечности, желтуху, триппер, умышленное членовредительство, воспаление легких, твердые и мягкие шанкры… С будущей недели война опять начнется. То есть, вероятно, опять начнется… Как по-вашему, стоит мне жениться на мисс Баркли — разумеется, после войны?»
«— Вы славный, — сказала она.
— Вовсе нет.
— Да. Вы добрый. Хотите, я сама вас поцелую?
Я посмотрел ей в глаза и снова обнял ее за талию и поцеловал. Я поцеловал ее крепко и сильно прижал к себе, и старался раскрыть ей губы, они были крепко сжаты. Я все еще был зол, и когда я ее прижал к себе, она вдруг вздрогнула».
«Меня всегда приводят в смущение слова “священный, славный, жертва” и выражение “совершилось”. Мы… читали их на плакатах, … но ничего священного я не видел, и то, что считалось славным, не заслуживало славы, и жертвы очень напоминали чикагские бойни, только мясо здесь просто зарывали в землю».
«Я нырнул, проскочил между двумя конвойными и бросился бежать к реке, пригнув голову. У самого берега я споткнулся и с сильным плеском сорвался в воду. Вода была очень холодная, и я оставался под ней, сколько мог выдержать. Я чувствовал, что меня уносит течением, и я оставался под водой до тех пор, пока мне не показалось, что я уже не смогу всплыть».
«У меня внутри все было пусто. Я не думал. Я не мог думать. Я знал, что она умрет, и молился, чтоб она не умерла. Не дай ей умереть. Господи, господи, не дай ей умереть. Я все исполню, что ты велишь, только не дай ей умереть».