Герой романа А. А. Фадеева «Разгром» (1925–1926 гг.), молодой красный партизан, бывший шахтер, истинный герой революционного времени по мысли автора.
Портрет Морозки складывается из разных деталей. «Ласковый ветер с реки трепал непослушные Морозкины кудри… Он лукаво мигнул зелено-карим глазом и фыркнул, и в смехе его — даже теперь, когда он говорил о жене, — скользили въевшиеся с годами, как плесень, похабные нотки».
Морозка очень живой и обаятельный человек, «свойский парень». Жизнь его не баловала, он совершенно пролетарская косточка: «В двенадцать лет Морозка научился вставать по гудку, катать вагонетки, говорить ненужные, больше матерные слова и пить водку… В этой жизни Морозка не искал новых дорог, а шел старыми, уже выверенными тропами. Когда пришло время, купил сатиновую рубаху, хромовые, бутылками, сапоги и стал ходить по праздникам на село в долину. Там с другими ребятами играл на гармошке, дрался с парнями, пел срамные песни и “портил” деревенских девок». Он поучаствовал в Первой мировой войне, шесть раз был ранен, дважды контужен и затем комиссован. «Он все делал необдуманно: жизнь казалась ему простой, немудрящей, как кругленький муромский огурец с сучанских баштанов. Может быть, потому, забрав с собой жену, ушел он в восемнадцатом году защищать Советы». При этом Морозку отличает сила характера: попав еще при царе в участок, он не выдает зачинщиков стачки. Морозка стихийный коллективист: он не мыслит себя без отряда. Впрочем, ему как партизану пути назад, к жизни под интервентами и белыми, нет.
Роман «Разгром» — произведение, по сути, начинающего автора, хотя это, безусловно, и самая яркая вещь Фадеева. Она родилась из первоначального наброска о партизане Метелице (он стал одной из глав романа). 24-летний Фадеев прекрасно знал материал, легший в основу книги. Он и сам был красным партизаном в Уссурийском крае в годы гражданской войны. Именно в ходе работы над романом Фадеев принял решение стать профессиональным писателем. Возможные прототипы его героев — партизаны отряда, в котором сражался будущий автор «Разгрома». Свою книгу он сначала хотел назвать «Враги». Для него самым важным была здесь даже не история про красный партизанский отряд Левинсона, который сражается с белыми и японцами и с огромными потерями вырывается из окружения. Главным для автора было противостояние двух типов личности: человека пусть и диковатого, но с сильным и добрым характером, «бойца» (таков здесь шахтер-партизан Морозка, герой времени) — и «нюни», который всегда склонен к предательству (это, совершенно в духе революционной идеологии, представитель «гнилой интеллигенции» Мечик).
Морозка — ординарец командира партизанского отряда Левинсона, довольно разболтанный хлопец. Когда Левинсон приказывает ему поехать в другой отряд, Морозка не хочет и артачится, за что его чуть было не выгоняют из отряда. Морозка бывший шахтер, во втором поколении. Кроме тяжелого и грязного труда и грубого быта он ничего в жизни не видел и жил бездумно. Бездумно женился на гулящей откатчице Варе. Бездумно пошел в красный отряд защищать Советы. Но он силен своим пролетарским инстинктом (без отряда жизни своей не мыслит) и добрым характером. Во время одного из боев он подбирает раненого парнишку в городском пиджачке. Это Павел Мечик. Мечик книжно мечтал о революционной борьбе, о подвигах, но жизнь в отряде разочаровала его. Он сходится с Варей, которая видит в нем человека иной породы, более благородного и тонкого, чем Морозка. Морозка никогда прежде не ревновал Варю, но тут его одолевают ревность и неприязнь к Мечику, в котором Морозка чует чужака и гнилое нутро. Буйная натура не дает покоя Морозке: по дороге в отряд он пытается украсть дыни у председателя сельсовета Рябца, из-за чего его опять чуть было не изгоняют из отряда. Морозка дает слово исправиться. Между тем дела партизан все хуже: казаки и японцы теснят их и окружают. У моста казаки устраивают засаду. Посланный в разведку Мечик должен дать знак об этом, но празднует труса и бежит. Ехавший за ним Морозка успевает дать условленные три выстрела и погибает. Отряд бросается на прорыв. С огромными потерями он выходит из окружения.
Логика любой гражданской войны жестока, это схватка и характеров, и жизненных философий, даже если сами герои философию не учили. Автор воспринимает своего героя Морозку и его товарищей именно так: они вносят в жизнь новое, пока корявое, но, безусловно, здоровое и честное, справедливое начало, и ощущение своей праведности делает их героями. Прежняя же культура с ее мягкотелым интеллигентским гуманизмом-либерализмом казалась автору изжившей себя. И в этом плане Фадеев смыслово продолжает поэму Блока «Двенадцать».
«Такого успеха, который выпал на долю “Разгрома”, не имело ни одно произведение советской литературы 1920-х годов», — пишет исследователь творчества Фадеева С. И. Шешуков. Роман как нельзя лучше соответствовал и идеологии победившей Советской власти, и умонастроениям довольно широких масс, прежде всего, молодежи. Влиятельный критик того времени А. К. Воронский писал: «Этот роман написан молодым, одарённым пролетарским писателем и совсем не по обычному трафарету, по какому пишутся пролетарскими писателями десятки и сотни повестей и романов. И чем решительнее пролетарская литература пойдёт по этом новому для себя пути, тем скорее она завоюет себе “гегемонию” органическими, а не механическими средствами».
С успеха «Разгрома» началась внешне блестящая литературная карьера А. Фадеева, в скором времени ставшего «писательским министром» — он возглавлял Союз писателей СССР в 1938–1944 и в 1946–1954 гг. Между тем ему пришлось считаться с пожеланиями строгой, как классная дама, советской критики, усмотревшей в образах красных партизан чересчур много натурализма. Так, из речи героев были исключены некоторые грубые выражения, «по жизни» для них совершенно естественные.
«Морозка не любил чистеньких людей. В его жизненной практике это были непостоянные, никчемные люди, которым нельзя верить».
«— Совесть моя где?! — кричал Морозка в ответ на вопрос Мечика, где у него совесть. — Вот она где, совесть — вот, вот! — рубил он с остервенением, делая неприличные жесты».
«С каждым его шагом чувство виновности в Мечике росло, радость улетучивалась, он смотрел на Морозку малодушными, уходящими внутрь глазами и не мог оторваться».
«Левинсон обвел молчаливым, влажным еще взглядом это просторное небо и землю… — и перестал плакать; нужно было жить и исполнять свои обязанности».