Один из главных героев (и главный «бес») романа Ф. М. Достоевского «Бесы» (1871–1872 гг.), богатый и знатный помещик, которого Петр Верховенский мечтает сделать знаменем будущей революции.
«Бесы». Фрагмент аудиокниги. Читает Александр Андриенко.
Подкаст о персонаже. Читает Валерий Бондаренко.
Ставрогин — молодой человек 25 лет, рослый и сильный физически, прекрасно одетый, с манерами светского человека. «Он был не очень разговорчив, изящен без изысканности, удивительно скромен и в то же время смел и самоуверен как у нас никто». Внешне он очень красив: чёрные волосы, светлые ясные и спокойные глаза, нежный цвет лица, яркий румянец, белые зубы и «коралловые» губы, рассказчик характеризует их как «чрезмерные», отмечая некоторую искусственность его красоты, схожесть лица с маской. «Все наши дамы были без ума от нового гостя. Они резко разделились на две стороны, — в одной обожали его, а в другой ненавидели до кровомщения; но без ума были и те и другие».
В Ставрогине сосредоточены все фирменные черты и недостатки «лишних людей», как понимал их автор романа: эгоцентризм, равнодушие к нравственным вопросам, отрыв от «почвы» (под которой Достоевский в те годы разумел народную мораль и православную веру), духовную бесплодность, «ненужность». Ставрогин замуровал себя в интеллектуализме, отринул вроде бы чувства. Даже чувственность для него — лишь развлечение, игрушка (и в этом его отличие от других «искренних» сладострастников у Достоевского — от Карамазова-отца или Свидригайлова). Рассказом о своем самом большом грехе он старается, скорее, смутить другого, чем душу свою облегчить (глава «У Тихона»). Между тем Ставрогину сопутствует постоянная меланхолия, грусть как, возможно, предчувствие своей обреченности. Играючи, он может внушить любому совершенно противоположные чувства и идеи, поскольку своих у него нет, зато властного обаяния, «харизмы» — масса. С. Н. Булгаков назвал Ставрогина «духовным провокатором» в отличие от Петра Верховенского — «провокатора политического». В любом случае, духовно растленный Ставрогин растлевает и окружающих. Скука душевной опустошенности — главная черта этой незаурядной натуры. Ряд психологов и психиатров, рассматривая образ со своей профессиональной точки зрения, поставили Ставрогину диагноз «шизофрения».
Николай Ставрогин — один из ключевых персонажей романа и едва ли не самый «выстраданный» самим автором здесь. Среди его прототипов называют лидера анархистов М. А. Бакунина. Однако у Достоевского был и более «сердечно» близкий знакомец, который навеял этот образ — Н. А. Спешнев. Он возглавлял самое решительное, радикальное крыло кружка М. В. Петрашевского. Знатный барин, красавец, богач, Спешнев окружил себя ореолом таинственности. Достоевский входил в группу именно его сторонников, да и просто был под огромным обаянием этого незаурядного человека, называя его «мой Мефистофель» — кстати, Спешнев оказался гораздо менее зловещим, чем представлялось то Достоевскому. Важнейшая для характеристики Ставрогина глава «У Тихона» по цензурным соображениям была опущена при первой публикации, что сделало поступки Ставрогина несколько странными, загадочными для читателя. Сейчас при публикации романа эта глава или восстановлена по воле автора в общем тексте, или публикуется как приложение. Сам писатель рассматривал этот роман как свое принципиальное высказывание на злобу дня: «Пусть выйдет хоть памфлет, но я выскажусь». Издателю М. Н. Каткову конкретно об образе Ставрогина автор писал: «Я сел за поэму об этом лице потому, что слишком давно уже хочу изобразить его. По моему мнению, это и русское и типическое лицо… Я из сердца взял его».
Николай Всеволодович Ставрогин родился ок. 1840 г., отец рано оставил семью, и воспитывал его друг матери Степан Трофимович Верховенский. С его сыном Петрушей, а также некоторыми другими героями романа Ставрогин знаком с детства. Он учился в аристократическом Петербургском лицее, потом служил в гвардии, но был из-за двух дуэлей (одного противника убил, другого искалечил) разжалован в солдаты, в 1863 г. участвовал в подавлении Польского восстания и снова произведен в офицеры, но вышел в отставку. В 1864 г. Ставрогин сближается с Петром Верховенским — сыном своего воспитателя, а также с капитаном Лебядкиным и его колоритной сестрой. В июне этого же года соблазняет девочку Матрешу, которая вешается. Вскоре он женится на спор на хромоножке Марье Лебядкиной. Ставрогин будет содержать ее и ее пьяницу-рифмоплета брата до самой их гибели. Брак Ставрогина останется долгое время тайной для других персонажей и читателя и сделается важным движком сюжета. В июне 1865 г. Ставрогин приезжает к матери в ее имение Скворешники, ведет себя крайне эксцентрично: оттаскал за нос помещика Гаганова, укусил за ухо губернатора и поцеловал прилюдно чужую жену. Все эти хулиганские поступки списывают на последствия белой горячки. В 1867 г. он участвует в работе тайного общества, пишет его устав, занимается духовным растлением Кириллова (который убеждает себя, что он есть бог и может доказать это посредством самоубийства) и бывшего своего крепостного Ивана Шатова (носителя почвеннических идей Достоевского). В следующем году Ставрогин отказывается от российского подданства, завязывает любовные отношения с сестрой и женой Шатова и с Лизой Тушиной. Лиза узнает подлинную природу Ставрогина и разочаровывается в нем, но гибнет, избитая толпой на пожарище на месте дома Лебядкиных. (Убийство Лебядкиных и пожар — дело рук Федьки Каторжного, уголовника, подручного Петра Верховенского, но ведь деньги Федьке дал — за что?.. на что?.. — Ставрогин.)
Пожар у Лебядкиных — одна из интриг Петра Верховенского, который втерся в доверие к губернатору и его жене и опутал сетью интриг и непотребств всю губернию. Важнейшая цель Петра Верховенского — залучить в сообщники аристократа красавца Николая Ставрогина. Ставрогину Верховенский прочит роль Ивана-Царевича, который должен обольстить обесчещенную революционными «бесами» Россию. Но со Ставрогиным у него как раз заминочка и выходит! Скучающий барин, не верящий ни в бога, ни в черта, остается вполне равнодушным к пламенным планам (и чувствам) демонического Петруши. Душевная опустошенность приводит Ставрогина, в конечном счете, к самоубийству. Неслучайно фамилия этого персонажа происходит от др-греч. слова «крест»: Ставрогин обречен нести свой крест и погибнуть под его тяжестью. Сделав предложение Дарье Шатовой поселиться с ним в Швейцарии, в кантоне Ури, где он купил уже домик, «гражданин кантона Ури» Ставрогин вешается.
Пожалуй, Николай Всеволодович Ставрогин — последний по времени в череде «лишних людей» русской классики 19 в. Передовая критика увидела и в его образе, и в целом в романе «Бесы» жестокую клевету на молодое (революционное) поколение. Зато консервативные круги приняли роман на «ура», Достоевский утвердился после этого романа как едва ли не главный автор консервативного лагеря, идейно близкий даже не к относительно либеральному официозу Александра II, а к крайне правому флангу, к «партии Аничкова дворца» — т. е. «партии» будущего императора Александра III. В советское время роман считался антиреволюционным памфлетом и был запрещен в 1935—1953 гг. Наоборот, критики Серебряного века и эмиграции (Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков) очень высоко отзывались о романе и сделали его героев и идеи предметом глубокого рассмотрения. Вяч. И. Иванов истолковал значение фамилии Ставрогина как указание на высокое предназначение, которому Ставрогин изменил — изменил всем идеалам, дорогим сердцу Достоевского, и кончил, как изменник Иуда, повесившись.
Ставрогин о совращенной им девочке: «Этот жест — именно то, что она мне грозила, был уже мне не смешон, а ужасен. Мне стало жалко, жалко до помешательства, и я отдал бы мое тело на растерзание, чтоб этого тогда не было. Не о преступлении, не о ней, не о смерти ее я жалею, а только того одного мгновения я не могу вынести, никак, никак, потому что с тех пор оно мне представляется каждый день, и я совершенно знаю, что я осужден».
Ставрогин: «Тогда в первый раз в жизни, сидя за чаем и что-то болтая с ними, строго сформулировал про себя, что не знаю и не чувствую зла и добра и что не только потерял ощущение, но нет зла и добра, а один предрассудок… Мне и вообще тогда очень скучно было жить, до одури».
Ставрогин в своем предсмертном письме к Дарье Шатовой: «Я пробовал везде мою силу <...>. На пробах для себя и для показу, как и прежде во всю мою жизнь, она оказывалась беспредельною. <...> Но к чему приложить эту силу — вот чего никогда не видел, не вижу и теперь <...> из меня вылилось одно отрицание, без всякого великодушия и безо всякой силы. Даже отрицания не вылилось. Всё всегда мелко и вяло».