Персонаж нескольких автобиографических по сути произведений Э. В. Лимнова (Савенко): «Это я — Эдичка» (1976 г.), а также «харьковской трилогии» — «У нас была Великая эпоха» (1989 г.), «Подросток Савенко, или Автопортрет бандита в юности» (1983 г.), «Молодой негодяй» (1986 г.) и ряда других; яркий представитель поколения диссиденствующей молодежи 1960-х и социальных нон-конформистов последующих лет на Западе и у нас.
Описание персонажей романов «Молодой негодяй» и «Это я — Эдичка» (и сам Эдичка в их числе) сочетают в себе претензию на вычурное эстетство и приземленность вполне неустроенным бедняцким бытом: «Сама Анна Моисеевна открыла дверь мокрым символистам с бутылками портвейна в карманах. Прижавшись к примусам, коридорные женщины в халатах испуганно глядели на вторгшихся рослых декадентов». В романе «Это я — Эдичка» герой одет по несколько женственной хиппующей и заигрывающей с гендерной неопределенностью моде 1970-х гг.
Характер главного героя=альтер эго автора и сложен, и прост. Прост — потому что в основе его лежит одно: мощный индивидуализм этого человека, не слишком-то типичный для отечественной культуры (в которой в разных формах принято больше уповать на коллективистское начало в национальном характере). Именно этот простой ключик — быть только самим собой во что бы то ни стало — отмыкает любую ситуацию, в которую попадает Эдичка. Но, с другой стороны, он страшно многообразен в своих проявлениях, и нежность, тонкость, доброта соседствуют в его натуре с властностью, цинизмом, жестокостью, запредельным эгоизмом. Эдичка всегда неудобен обществу и окружающим — это тоже его принцип, его этакое кокетство и способ самоутверждения.
Историю Эдички, как мы ее знаем по роману «Это я — Эдичка», автор сперва хотел изложить стихами — так говорят некоторые мемуаристы, но не пошло. В результате вещь, которую упорно называют «исповедальной» (хотя сам писатель отрицал чрезмерную автобиографичность романа), вместила довольно широкую и типичную картину «жития» советского эмигранта 1970-х. На родине автора роман, как и другие книги Лимонова, удалось опубликовать только в 1990-е гг. Если «Это я — Эдичка» стало фирменным произведением Лимонова, вполне культовым среди молодежи 90-х и его визитной карточкой, то «Молодой негодяй» и другие вещи «харьковской трилогии» уже типичны для быстро ставшего маститым писателя и основаны в большей или меньшей степени на его личном опыте.
«Молодой негодяй». Действие романа «Молодой негодяй» вовсе не ограничивается одним днем: 26 августа 1967 года. Правда, этот день для главного героя романа Эда и судьбоносный, и показательный. Начнется он с банальной выпивки в зоопарке, а кончится поджогом квартиры одного случайного недруга. Кажется, именно в этот день Эд созрел навсегда дернуть из Харькова. Пока в Москву, зов судьбы еще не подсказывал ему, что дальше будут Нью-Йорк и Париж. Впрочем, автор-то знает, что с ним будет потом, ведь роман написан в 1985 году. Куча воспоминаний роится вокруг этого дня. «Напряженное безделье богемной жизни», харьковские молодые маргиналы 60-х, младшие братишки аксеновских героев, тоже стиляги, тоже мечтающие о красивой жизни, но гораздо более неустроенные и индивидуалистичные, «потерянные» и вроде навеки порвавшие с «козьим племенем» — «совками»… Дряхлела советская империя, но «в дряхлых государствах юноши обыкновенно переживают счастливые и долгие юности. Вообще человеку в дряхлых государствах жить легко, хотя и скучно…» (Э. Лимонов).
«Это я — Эдичка». …Он лежит в фонтане Центрального парка в Нью-Йорке, и, кажется, на все в жизни забил. Даже на то, что, может, в эти минуты решается его судьба. В смысле: какие-то незнакомые дядьки и тетки решают судьбу его романа. И если рукопись будет отвергнута… А поверх всего — как рев ребенка, как все заглушающий рев сирены: «Люди! Это я — Эдичка!» Это он, Эдичка, возрос в советской провинции, где пробавлялся ничегонеделанием. Это он, Эдичка, переехав в Москву, стал модным челом богемы и мужем раскрасавицы Елены, «девушки с Фрунзенской набережной», потрясая ее своими сексуальными подвигами: влетал в любимую даже с люстры! Это он, Эдичка, перебрался с Еленой в НЙ и стал здесь нищим эмигрантом. Это он, Эдичка, остался без Елены, которая ушла от него в объятья богатых любовников, а ему сказала, что он ничтожество. Это он, Эдичка, работает басбоем (помощником официанта) и допивает-доедает за клиентами оставшееся. Это он, Эдичка, на последние гроши одевается педерастически вычурно и водит «любовь» и «дружбу» с подонками нью-йоркского общества. Это он, Эдичка, чуть было не стал проститутом. Это он, Эдичка, напишет роман, который должен его прославить и судьбу изменить, хотя пока все плюют и на него, и на его роман, как, впрочем, и он Эдичка, плюет здесь на всех. А главное, это он, Эдичка, жаждет любви и возвращенья Елены! Он словно ослеп после такого краха и пытается заново собрать себя в темноте наощупь, стеная и матерясь. Однако первый роман Эдички, выстраданный и выплаканный им, принес ему заслуженную славу.
А в самом деле, что было бы с Эдуардом Савенко (псевдоним Лимонов), если его первый роман, написанный в 1976 г., был бы отвергнут? Остался бы он на задворках жизни? Вряд ли: не тот характер. Но роман напечатали, это одно из самых энергетически мощных и хулиганских откровений второй половины 20 века. Сообразно нынешним нашим законам его можно продавать лишь в броне с гравировкой на ней «90+». Потому что тут и мат в изобилии («настоящий мужской язык», как замечает автор), и секс со всем, что движется, и частые мысли-призывы взорвать к черту этот изначально несправедливый мир.
Ну и что такого, спросите вы, обычный путь обычного героя-как-бы-битника 50–70-х, облезлой богемы, которого ленивая жизнь пока не успела выкинуть в мусорку. Сколько таких судеб, таких героев побывало на страницах романов! Сколько их чуть не со времен Бальзака завоевывало свой Париж, Нью-Йорк, Москву или сгинуло в этой неравной борьбе! Новаторство Лимонова, похоже, было вполне местного, нашенского, калибра — и даже меньше: его свободный от пут «совковости» герой чуть припозднился по сравнению с похожими (вроде) героями В. Аксенова. А вот и не припозднился! Герои Аксенова несут в душе «ожог» — след опыта жизни «при Сталине». Эдичка же, как будто, плевать хотел на советскость и на антисоветскость в принципе — он и на родине, и в эмиграции сам по себе, некая отдельная ценная (ну самоценная хотя бы, но не самодостаточная) единица. Что не самодостаточная — тоже понятно: иначе не выл бы от ушедшей любви, от тоски одиночества. А время покажет: и внесоветскость молодого Э. Лимонова — вещь поверхностная. Он напишет потом «У нас была Великая эпоха» — ностальгический роман о детстве послевоенном и советском аж до оскомины.
Взгляды Лимонова с годами меняются. Он признается (и кажется, с грустью): «Я сейчас бы не написал такой роман (как “Это я — Эдичка”. — В. Б.). Тогда я написал и считаю, что это произведение совершенно из ряда вон выходящее, экстраординарное, полное жизни»
Ах, как же ненавидел он в «Эдичке» новый тогда для него западный мир, в котором самая главная формула общения: «это ваша проблема»! И прокричал о своих проблемах так, что судьба услышала его, наконец. Правда, и в «Эдичке», и после проблемы других — всегда на обочине его собственного сознания пребывают… Такой вот он вечный инфантил, которого надо любить уже потому, что он — «Эдичка»…
Однако Эдичка художественно мощно «выдал» здесь о праве человека просто быть — и быть собой вопреки всякому «коллективу». О том, что человек, взятый отдельно, — ценность. Ценность, которую любая нынешняя «система» хочет использовать, но гораздо чаще и раздавить. Ей так ведь проще.
«— Шутишь, да, Эд? Это, бля, жуткая скука — делать карьеру коммуниста. Хватит того, что мой папаша угробил полжизни, разгуливая на коленях». («Молодой негодяй»)
«Когда вам 21 год, читатель, и вам предлагают деньги и путешествия, ну как тут устоишь?» («Молодой негодяй»)
«Такие люди всю жизнь свою рубят хаос и укладывают его в аккуратные штабеля. Хаос, правда, быстро вылезает сзади джунглями из земли на только что прорубленном участке». («Молодой негодяй»)
«Коллектив — козье племя, — сказал Эд. — Худшие — это коллектив. Слабейшие. Они объединяются, чтобы угнетать и не давать развернуться лучшим». («Молодой негодяй»)
«В его терминологии “неудачник” — это потерпевший поражение в жизненной эволюции. Не вскарабкавшийся на все возможные ступени жизни, не напрягший до предела себя, не испытавший себя на больших делах… не подравшийся на дуэлях с самыми искусными дуэлянтами». («Молодой негодяй»)
«Каждый хочет, чтоб его любили. Все хотят: от уличного бродяги, ночующего на скамейке, до владельца огромного состояния. И никто не хочет любить сам. Правда, во мне есть любовь, бесполезная, к женщине, которой я не нужен, к Елене. Но, честно говоря, я и к себе питаю иной раз подозрение». («Это я — Эдичка»)
«Иногда мной овладевает холодная злоба. Я гляжу из своей комнатки на вздымающиеся вверх стены соседствующих зданий, на этот великий и страшный город и понимаю, что все очень серьезно. Или он меня — этот город, или я его… Чего мне его жалеть — он-то меня не жалеет». («Это я — Эдичка»)
«…я впервые в ней написал, что западный мир не оправдал надежд, которые возлагали на него евреи и неевреи, уезжавшие из России, что во многом он оказался даже хуже, чем мир советский. После этой статейки получил Эдичка репутацию агента КГБ и левого, но именно эта статейка, слава Богу, позволила мне автоматически порвать с болотом русской эмиграции. Быстро и безболезненно». («Это я — Эдичка»)
«…я таскался по свету, из-за честолюбия потерял любовь, и когда потерял — понял, что любовь для меня была куда дороже честолюбия и жизни самой». («Это я — Эдичка»)
«А любовь придет в мир, если будут уничтожены причины нелюбви. Не будет тогда страшных Елен, потому что тогда Эдички ничего не будут ждать от Елен, природа Эдичек будет другая, и Елен другая, и никто не сможет купить любую Елену, потому что не на что будет покупать, материальных преимуществ у одних людей перед другими не будет». («Это я — Эдичка»)